Вот я и притащил этот – рюкзаком даже язык назвать не поворачивается – сундук у себя на плечах. И как остальные ходят? Может, я с непривычки?
– Гляньте, какой у Сотни горб, – смеялся Витька Андропов и тыкал в меня пальцем. – еле волочет на себе. В натуре, из Нотр Дама.
Класс засмеялся. Как обычно.
Я подошел к своей парте. Снял кое-как рюкзак. Достал тетрадь, учебник и пенал. Аккуратно разложил на столе. Потом из пенала достал ручку. И рванул к Андропову.
Одним ударом ноги вышиб из-под Витьки стул. Рукой схватил за лацкан пиджака. Ручку приставил к глазу.
– Первое предупреждение.
– Ой, как страшно, – изобразил ужасающуюся рожу Андропов. – Давай, ткни, Сотня, ты же теперь тоже у нас в кружке космонавтов. Крутой теперь, да? Только на Луне не танцуют, а воюют, милочка.
У меня возникло непреодолимое желание затолкать эту чертову ручку так глубоко в глазное яблоко Андропова, чтобы сдуть, как шарик, его воздушный мозг. Но такой поступок противоречил моим планам.
Вылететь из школы стало бы полнейшим крахом. И ознаменовало победу Витьки. Встать на учет в детскую комнату полиции означало вылететь из кружка. И снова это было поражением.
Не сделать ничего в данном случае тоже выглядело бы с моей стороны слабостью. Варианты того, как поступить, отметались один за другим.
Меня спасла открывшаяся дверь и зашедший в класс учитель.
– Андропов, Сотников, – строго пробасил учитель. – Что это тут у вас?
– Мы просто танцевали, – улыбнулся я и спрятал ручку, а потом добавил, тихо, так, чтобы не услышал учитель. – И еще потанцуем.
***
Уроки по истории я слушал внимательнее всего. Во-первых, здесь крылась моя наибольшая слабина – не любил этот предмет всей душой. Во-вторых, в кружке по знанию истории космонавтики даже зачет был. Вылетать в первый же год учебы совсем не хотелось.
Теперь я знал, в каком году война перекочевала с Земли в космос. Знал, что державы бились за лунное пространство и полезные ископаемые, которые нашли на спутнике. Знал, что США уже прекратила набор в привычную армию – теперь набирали только космонавтов. Знал точную дату, когда американцы совершили первый рейд к нашей орбитальной станции, которая едва не закончилась гибелью всего экипажа, и тем самым развязали войну.
В общем-то, новейшая история давалась просто.
Все, что происходило до первого полета на Луну казалось скучным и не интересным. Пресным. Противным.
Но учить приходилось – тут ничего не поделаешь. Необходимая жертва.
С физическими тренировками дела обстояли тоже непросто. После непрерывных легких растяжек на танцах тяжелые металлические тренажеры давались с большим трудом. За первый месяц занятий я даже схуднул на несколько килограмм, хотя по мнению тренера должен был столько же набрать.
Мама переносила мой уход с танцев тяжело. Я слышал, как она плакала однажды ночью. Боюсь, что это из-за меня.
Хотя горевать было нечего, в принципе. Учиться стал лучше? Да. В тренажерку начал ходить? Ну ничего, что сбросил пару кило, с кем не бывает. В кружок космонавтов записался? На благо Родины же тружусь.
Что-то мне подсказывало, что мама так переживала, потому что ее танцевальная карьера в юношестве прервалась из-за травмы. Она хотела, чтобы я продолжил ее путь.
В ту ночь я подошел к плачущей маме и обнял так крепко, как только получилось. Хотел двинуть душещипательную речь про то, что человек должен найти себя, обрести собственные цели, предаваться мечтам своим, а не чужим, отдаваться без остатка лишь тому, что греет его сердце, а не сердца окружающих. Но я выдавил из себя лишь:
– Прости.
Мы пролежали всю ночь, обнявшись, и не сказали больше ни слова.
***
Тренировки в кружке «Юный космонавт» оказались по-настоящему увлекательными. Особенно, когда мы уехали на два месяца в летний лагерь.
Где еще увидишь огромный макет космической станции, от вида которого дух замирает, а мурашки носятся по коже вверх-вниз, как муравьи? Где еще сможешь прийти на экзамен в скафандре? Где еще ученики сдают зачеты, болтаясь вверх тормашками? Где в столовой кормят только из тюбиков?
Центрифуга, бассейн и невесомость – три моих лучших друга этим летом.
Витька Андропов – мой злейший враг. Не только этим летом.
Конечно, он занимается в кружке с семи лет, а значит – сильнее, быстрее и опытнее меня.
Я и не спорю.
Но зачем подначивать? Зачем издеваться? Зачем подшучивать?
– Сотня опять рухнул, неумеха!
– Ты будешь первым танцором в космосе?
– Смотрите, как ест – точно модерн!
– Ой, Сотня, а что со штанами? Саечку за испуг!
– Сотня, ты чего такой бледный? В центрифуге не нашлось партнерши?
И так далее.
Первый раз мы сцепились после центрифуги. Мне было реально плохо, а тут он со своими издевками.
Я успел только дать обидчику в челюсть. Потом потерял сознание.
Все-таки, он сильнее. Чего уж тут.
– Попробуй только сказать инструктору, что это я, – Андропов склонился над моей кроватью. – Прибью.
Я хотел плюнуть в него, но во рту было сухо.
– Не волнуйся ты так за свою жопу. Если тебе кто ее и надерет – это буду я. Только позже.
Андропов снова замахнулся, но пацаны оттащили его в сторону.
Разговор с директором кружка вышел недолгим. Еще раз – и оба на исключение. Вот и весь вердикт.
Но через пару дней история повторилась.
– Да помиритесь вы с ним, – сказал мне один из ребят. – Чего как два петуха?
– Андропов тот еще петушок, – крикнул я так, чтобы Витька услышал.
На этот раз я выдержал чуть дольше. Успел врезать Андропову под дых и пробить локтем в ухо. Потом физическое превосходство все-таки возобладало. Пространство перед глазами подскочило вверх, завибрировало, помутнело и схлопнулось.
– Что мне с вами обоими делать? – директор барабанил пальцами по столу.
– Полагаю, исключить, – предложил я.
Если вылетит Андропов – и самому не страшно, заключил я. Крах Витька – тоже неплохой вариант, даже если он не приведет к моей победе.
– Дурак, – в очередной раз констатировал директор. – Твои мысли, Андропов?
– Дать последний шанс на исправление, – пробубнил Витька.
– Я уже дал вам последний шанс, кретины, – заорал директор. – А вы мне тут бойцовский клуб устроили. Вам чего, скучно что ли? Вам центрифуги мало? Или бегаете недостаточно? Вы в военное училище думаете поступать? С какими рекомендациями?
Витька молчал. Меня бесило, что мне приходится делать то же, что и Андропов. Молчать.
– Мне придется перевести вас, Сотников, в другую группу. Годом помладше.
Андропов прыснул.
– Почему меня? – спросил я.
– Сам подумай, идиот!
И впрямь, идиотский вопрос.
В любом случае, раз переводит, а не выгоняет – значит, подаю надежды.
Еще бы – всего год обучения и тренировок, а результаты почти как у Андропова.
Все-таки, следует согласится, что гордыня – шикарный стимул. Лучше любви к Родине, уж точно.
Видимо, директор понимал это так же ясно, как и я.
***
В следующий раз я встретился с Андроповым первого сентября в школе.
Он стоял на линейке в обнимку с Машкой Федоровой. Рука Витьки бесцеремонно обхватывала талию девушки. Противно.
Первый урок прошел неплохо – я получил сразу две пятерки за точные, краткие и обстоятельные ответы, как выразился учитель. Машка повернулась с первой парты и как будто одобрительно улыбнулась.
Так, наверное, со всеми подростками случается. Работаешь на износ, тренируешься как проклятый, не спишь ночами, чтобы оказаться лучшим. Чтобы стать лучшим. Учишь все эти чертовы уроки, раскаляешь тренажёры, тренируешь силу воли – все ради великой цели, которая больше не кажется недостижимой, а потом – раз – один поворот головы, кивок, улыбка и ты поплыл.
Думаешь, а может к черту это все? Останусь таким же простым парнем, среднестатистическим хорошистом, поступлю в обычный универ на экономиста или юриста, найду вот такую красавицу, заведу детей, семью, жизнь станет спокойной, размеренной, комфортной.
Все из-за одной чертовой улыбки.
Нет, дурные мысли. Вон. Вон. Вон.
Не было бы этой улыбки, если бы я был среднестатистическим хорошистом с очевидными планами на жизнь.
– Я видел, как ты ему улыбнулась, – пробасил Витька Андропов. – Понравился этот олух, да? Глянь, умный какой стал, сильный, в космонавты метит. Приглянулся Сотня, признавайся?
Они стояли в коридоре. Андропов держал Машку за руку, тряся своими лапами хрупкое запястье Федоровой. Я вышел из класса и замер, ожидая продолжения.
– Ты сбрендил, Вить? – тихо спросила Машка.
– Чего сбрендил, – Андропов не унимался и схватил девушку за плечо. – Чего сбрендил-то? Я ж видел, как ты на него пялилась. Иди к своему Сотне, я тебя не держу, просто признайся, что ты влюбилась в этого чечеточника.
